Неточные совпадения
Самгин вынул из кармана брюк часы, они показывали тридцать две минуты двенадцатого. Приятно было ощущать на ладони вескую теплоту часов. И вообще все было как-то необыкновенно, приятно-тревожно. В небе тает мохнатенькое
солнце медового цвета. На улицу вышел фельдшер Винокуров с железным измятым ведром, со скребком, посыпал лужу крови
золою, соскреб ее снова в ведро. Сделал он это так же быстро и просто, как просто и быстро разыгралось все необыкновенное и страшное на этом куске улицы.
Где я, о, где я, друзья мои? Куда бросила меня судьба от наших берез и елей, от снегов и льдов, от
злой зимы и бесхарактерного лета? Я под экватором, под отвесными лучами
солнца, на меже Индии и Китая, в царстве вечного, беспощадно-знойного лета. Глаз, привыкший к необозримым полям ржи, видит плантации сахара и риса; вечнозеленая сосна сменилась неизменно зеленым бананом, кокосом; клюква и морошка уступили место ананасам и мангу.
СолнцаЛюбимый сын-пастух, и так же ясно,
Во все глаза, бесстыдно, прямо смотрит,
И так же
зол, как
Солнце.
…Вот клубится
Пыль. Все ближе… Стук шагов,
Мерный звон цепей железных,
Скрип телег и лязг штыков.
Ближе. Громче. Вот на
солнцеБлещут ружья. То конвой;
Дальше длинные шеренги
Серых сукон. Недруг
злой,
Враг и свой, чужой и близкий.
Все понуро в ряд бредут,
Всех свела одна недоля,
Всех сковал железный прут…
И разве он не видал, что каждый раз перед визитом благоухающего и накрахмаленного Павла Эдуардовича, какого-то балбеса при каком-то посольстве, с которым мама, в подражание модным петербургским прогулкам на Стрелку, ездила на Днепр глядеть на то, как закатывается
солнце на другой стороне реки, в Черниговской губернии, — разве он не видел, как ходила мамина грудь и как рдели ее щеки под пудрой, разве он не улавливал в эти моменты много нового и странного, разве он не слышал ее голос, совсем чужой голос, как бы актерский, нервно прерывающийся, беспощадно
злой к семейным и прислуге и вдруг нежный, как бархат, как зеленый луг под
солнцем, когда приходил Павел Эдуардович.
Мы все знали только до сих пор другие ее воспоминания — в мрачном, угрюмом городе, с давящей, одуряющей атмосферой, с зараженным воздухом, с драгоценными палатами, всегда запачканными грязью; с тусклым, бедным
солнцем и с
злыми, полусумасшедшими людьми, от которых так много и она, и мамаша ее вытерпели.
— Миром идут дети! Вот что я понимаю — в мире идут дети, по всей земле, все, отовсюду — к одному! Идут лучшие сердца, честного ума люди, наступают неуклонно на все
злое, идут, топчут ложь крепкими ногами. Молодые, здоровые, несут необоримые силы свои все к одному — к справедливости! Идут на победу всего горя человеческого, на уничтожение несчастий всей земли ополчились, идут одолеть безобразное и — одолеют! Новое
солнце зажгем, говорил мне один, и — зажгут! Соединим разбитые сердца все в одно — соединят!
От того ее гласа молитвенного отшатнулися
злые деймоны, отшатнулись, яко вихрем гонимые, и низвергнулись в преисподнюю. И потухло вдруг пламя геенское, затворилася пропасть огненная, опустилися туманы зловонные, и засияло вновь
солнце праведное!
Дедушка очень почитает «князь Михаила Черниговского и болярина Феодора, не поклонившихся
солнцу», — эти люди кажутся мне черными, как цыгане, угрюмыми,
злыми, и у них всегда больные глаза, как у бедной мордвы.
Бричка покатила дальше, и чебаны со своими
злыми собаками остались позади. Егорушка нехотя глядел вперед на лиловую даль, и ему уже начинало казаться, что мельница, машущая крыльями, приближается. Она становилась все больше и больше, совсем выросла, и уж можно было отчетливо разглядеть ее два крыла. Одно крыло было старое, заплатанное, другое только недавно сделано из нового дерева и лоснилось на
солнце.
Немая и черная, словно окована непобедимой печалью, она что-то ищет в ночи, уводя воображение глубоко во тьму древних верований, напоминая Изиду, [Изида (точнее Исида) — одна из самых почитаемых богинь Древнего Египта, дочь бога
солнца Ра, сестра и жена бога Озириса, растерзанного
злым богом Сетом.
— Земля — богата, люди — бедны,
солнце — доброе, человек —
зол. Всю жизнь я думал об этом, и хотя не говорил им, а они поняли думы отца. Шесть долларов в неделю — это сорок лир, ого! Но они нашли, что этого мало, и двадцать пять тысяч таких же, как они, согласились с ними — этого мало для человека, который хочет хорошо жить…
Дай бог, чтобы
зло и неправда человеческая бежали от тебя, как тьма бежит от лучей этого
солнца!
Никита зашёл на кладбище, проститься с могилой отца, встал на колени пред нею и задумался, не молясь, — вот как повернулась жизнь! Когда за спиною его взошло
солнце и на омытый росою дёрн могилы легла широкая, угловатая тень, похожая формой своей на конуру
злого пса Тулуна, Никита, поклонясь в землю, сказал...
По двору скакал Тихон на большом чёрном коне, не в силах справиться с ним; конь не шёл в ворота, прыгал, кружился, вскидывая
злую морду, разгоняя людей, — его, должно быть, пугал пожар, ослепительно зажжённый в небе
солнцем; вот он, наконец, выскочил, поскакал, но перед красной массой котла шарахнулся в сторону, сбросив Тихона, и возвратился во двор, храпя, взмахивая хвостом.
Все шутки у тебя. Мне не до шуток!
Тебе забава — мне кручина
злая.
Я, точно подкошенная трава,
Без ветра-вихоря, без
солнца вяну.
— Слава богу, уже светает! — сказал студент, вглядываясь в его
злое, озябшее лицо. — Я совсем замерз. Ночи в сентябре холодные, а стоит только взойти
солнцу, и холода как не бывало. Мы скоро приедем на станцию?
«Он повелевает
солнцу Своему восходить над
злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных».
Солнце восходит одинаково над добрыми и
злыми.
Абсолютная оригинальность христианства прежде всего заключается в том, что для него
солнце одинаково восходит над добрыми и
злыми, что первые будут последними, а последние первыми, что закон добра не считается спасительным, т. е. добро становится проблематическим.
Седьмой час июньского вечера. От полустанка Хилково к дачному поселку плетется толпа только что вышедших из поезда дачников — всё больше отцы семейств, нагруженные кульками, портфелями и женскими картонками. Вид у всех утомленный, голодный и
злой, точно не для них сияет
солнце и зеленеет трава.
Всю остальную дорогу мы лишь изредка перекидывались незначащими замечаниями. Наташа упорно смотрела в сторону, и с ее нахмуренного лица не сходило это
злое, жесткое выражение. Мне тоже не хотелось говорить.
Солнце село, теплый вечер спускался на поля; на горизонте вспыхивали зарницы. Тоскливо было на сердце.
Солнце садилось, мы всё стояли. Вдали, на железнодорожной ветке, темнел роскошный поезд Куропаткина, по платформе у вагонов расхаживали часовые. Наши солдаты,
злые и иззябшие, сидели у дороги и, у кого был, жевали хлеб.
Я устал, как землекоп к закату
солнца, чемоданы мои упакованы для дальнего пути, и я расстаюсь с вами навсегда, и оттого я так
зол и возмутительно несправедлив.
Солнце глянуло своими лучами сквозь серые облака на мрачные ели и сосны и зарумянило «Красный холм», находившийся перед самой избушкой «Чертова ущелья». «Красным» он был назван потому, что под ним
злой кудесник погребал свои жертвы, и в известные дни холм этот горел так ярко, что отбрасывал далеко от себя красное зарево.
Солнце глянуло своими лучами сквозь сырые облака на мрачные ели и сосны и зарумянило Красный холм, находившийся перед самой избушкой Чертова ущелья. Красным он был назван потому, что под ним
злой кудесник погребал свои жертвы, и в известные дни холм этот горел так ярко, что отбрасывал далеко от себя красное зарево.
Бывает, что
злые змеи Рагу и Кету нападают на Дева и проглатывают его, и тогда делается темно. Но жрецы наши молятся о том, чтобы божество освободилось, и тогда оно освобождается. Только такие невежественные люди, как вы, никогда не ездившие дальше своего острова, могут воображать, что
солнце светит только на их остров.
Да будете сынами отца вашего небесного, ибо он повелевает
солнцу своему восходить над
злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.
А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами отца вашего небесного, ибо он повелевает
солнцу своему восходить над
злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.